Игорь Бяльский
Родился 21 декабря 1949 г. в г. Черновцы.
(Из анкеты)
Я тоже лысею. Но весь еще не облысел,
хотя и родился в том городе на Буковине.
При Сталине коротко стригли, но чтобы совсем...
И вендиспансер занимался не СПИДом. А ныне -
в Эстонии буча, и в Азербайджане погром,
и страшное землетрясение в Ленинакане...
При Сталине тоже, бывало, дружили по гроб,
но чтобы в газете, в журнале, на телеэкране...
И больше того -- он вполне обрусел и грузин
не меньше обидел, чем тех же армян и евреев.
А в наше-то время, когда о дрянной гонорее
лишь только мечтать остаётся, любой карантин
бессилен, и вместо очерченных лагерных зон -
Чернобыль и нечерноземье сплошное, и дети
не очень стремятся в штрафные условия эти
родиться. И собственно, если б не Гений времён
(уж в чём, а в пространствах являвший воочию гений),
то вся Буковина осталась бы за рубежом
и так и не ведала б мирных воссоединений,
поскольку не лезла сама на советский рожон.
И значит, отец мой, туркменский закончивший мед,
возможно б, лечил и украинский триппер, но всё же
не ведал бы о черновицких дивчинах, и дед,
находчивый шорник, навряд ли искал бы там кожи,
а также квартиру (профессора, давшего дёру)
и с дочерью там поселялся, родившей меня
здоровеньким, да - продовольчи товары в ту пору
не переводились (ещё бы! - размер трудодня
полтинника лишь достигал в апогее оваций,
и старыми, и не рублей, а буквально полста
копеек) и ни химизаций, ни дезактиваций...
Эпохи той крест, он последующего креста
предстательнее оказался - и всякий родился.
А в тот наисталинский день появился и я,
и дед мой будённовец, этим особо гордился
(и вся остальная советская наша семья).
В халатах-то белых, но официальность отбросив,
ещё не убийцы, а сёстры пока и врачи
по случаю праздника мне улыбались: Кричи!
Тем паче, назвали на И, ну почти что Иосиф.
Война позади. И почти не стреляют. И фронт -
ну, сельскохозяйственный, литературный... Но чтобы -
народный, чтоб стенка на стенку, и филы и фобы -
воткрытую... Этого не было. И горизонт -
прозрачный такой, что лишь только подстать первачу
и водке, дешёвой, как при коммунизме... И небо...
Зачем же так мерзко он шутит?
Конечно, шучу.
А вот не родился бы - и не шутил вообще бы.
1988
