Михаил Сипер
- 1 -
Конец тридцатых. Теплый летний вечер.
Стучит на стрелке новенький трамвай.
А слово вечер просит рифму свечи,
А это значит - свечи зажигай!
И круг друзей широк и безогляден -
Гитара, песни, слабое вино -
И поцелуй уже тайком украден,
И все на свете перерешено.
Мелькают блики на портрете с трубкой,
Поет виктрола Козина мотив,
Качая плиссированною юбкой,
Под эти звуки Танечка летит.
Как славно мы сегодня пели хором!
Какая ночь! Красив резной каштан! ...
А в это время дохнет за забором
Теряющий рассудок Мандельштам.
- 2 -
Не спится ночью сумрачной,
Холодной и сырой,
Сейчас хотя бы рюмочку,
И снова за перо.
Летит тропа чернильная
Бумагой меловой.
Лежит рука бессильная,
И слышен волчий вой.
Остались за закатами
Воронежские дни...
Дороженькой накатанной
Вели его ОНИ
От домика Волошина
Сквозь лай и свист пурги,
И вот с размаху брошен он
В объятия тайги.
Петраркины сонетушки
У зябкого костра,
На волю хочешь? Нетушки,
Такая, брат, пора.
Что, Александр Герцевич,
На улице темно?
Брось, Александр Сердцевич,
Чего там, все равно...
- 3 -
Разбуди меня, девочка, разбуди,
Чтобы камень упал навсегда с груди,
Этот бешеный и неприятный сон,
Будто был я снегами весь занесен,
Будто нары и кружка, глазок луны -
Это все, чем мы в жизни одарены.
Разбуди меня, девочка и постой,
Чтоб меня по лицу не хлестал конвой,
Пусть фортуна крутнет свое колесо,
Чтобы кончился этот дурацкий сон!
Разбуди меня, девочка, разбуди!
Ну куда же ты, стой! Я опять один...
- 4 -
Здесь места нет на нарах,
Иди в другой барак!
Поспать хотел на шару?
Проваливай, дурак!
Зачем так ярок глаз твой,
Товарищ имярек?
Ах, вот что... Ладно, здравствуй,
Мой черный человек!
Ты был в гостях у многих,
Безумия посол,
Но как ты нас, убогих,
На Колыме нашел?
Конвой тебя не встретил
И шмон не учинил,
Не поморозил ветер,
Тебе хватило сил?
Так не смыкай ты вежды
Со мною до утра!
А правда, что надежда -
У вольности сестра?
Беснуется природа,
Виски белым-беля,
Меня, врага народа,
На зоне веселя.
Какие тут закаты,
Какие вечера!
У нас в бараке пятом
Свободы до хера!
Что щуришься, поганец?
В Москве, чай, веселей?
Чахоточный румянец
Тебе взамен Филей!
Здесь быстро отвыкают
От прежней кутерьмы,
Тебя тут воспитают
Архангелы тюрьмы!
Ушел? Куда ты? Спекся,
Не выдержал, сучок...
Я хорошо развлекся,
Теперь поспим, молчок.
- 5 -
Рубят лес наотмашь лесорубы
(Отойди, не стой у топора!),
И удары, беспощадно грубы,
Выдают два плана на-гора.
Бац! - и воздух распластали щепки
(Рубят лес - без щепок никуда!),
И удары, беззаботно крепки,
Отмеряют каждому года.
Бац! - и щепки мчатся выше крыши,
Бац! - и щепки Бабелю в лицо.
Ясенский. Пильняк. Табидзе. Лившиц.
И веселый праведник Кольцов.
Сколько леса извели на щепки
Полностью, бесследно и с концом!
Лишь остались барельефов слепки
На домах расстрелянных жильцов.
- 6 -
Меня покинули друзья -
Блок, Гумилев, Волошин -
И вот, чуть не попав в князья,
Лицом я в грязь заброшен.
Шальной эпохи блудный сын,
Беспечен был я слишком,
А кто-то глаз уже косил
И крестик ставил в книжку,
Давал приказ большим чинам,
Раскуривая трубку...
Он лучше знал, что надо нам,
Устроив мясорубку,
И, гладя густоту усов
И дым пуская рьяно,
Заполнил пустоту лесов
Поселками с охраной.
Но знаю я: через года,
Копая время это,
Его забудут навсегда,
А вспомнят о поэтах.
- 7 -
В этот год не родила земля,
В этот год умирали поэты
И по волнам разлившейся Леты
В Елисейские плыли поля.
Оползая у каменных стен,
Задыхаясь в объятьях веревки,
Неуклюжи, лобасты, неловки,
Уходили из жизни совсем.
В них стреляли горячим свинцом,
Их чернилами тихо травили,
И из жизни они уходили
С помертвелым горящим лицом.
Этот черный до одури год
Был столетием смерти Поэта,
Потому, видно, выпало это :
Он к себе вызвал гордый народ.
1974-1987
